Глава 23. ГЭНСАН ЧУ

Гэнсан Чу был учеником Лао-цзы и лучше других постигал учение.
Он поселился у северного склона холма Вэйлэй.
Прогнал прочь слуг, которые блистали познаниями.
Наложниц, которые кичились милосердием.
Остался с грубыми и некрасивыми.
Опирался на старательных и хлопотливых.
Прожил так три года.
На холме Вэйлэй стали собирать богатый урожай.
Люди в округе говорили друг другу:
- Когда господин Гэнсан пришел сюда, он встревожил нас.
Он казался нам странным.
На первых порах мы полагали, что от него нельзя ждать ничего хорошего.
Теперь же, по прошествии трех лет, мы благоденствуем.
Как же не называть его великим мудрецом?
Почему бы не воздать ему такие же почести, как усопшему Предку?
Не возвести для него алтарь Плодородия?
Услышав об этих разговорах, Гэнсан Чу повернулся лицом к югу и долго не мог успокоиться.
Ученики удивились такой реакции.
Гэнсан Чу сказал:
- Почему вы удивляетесь?
С приходом весны начинают расти травы.
Осенью созревают все плоды.
Разве весна и осень не должны быть такими?
Это проявление Великого Пути.
Я слышал, что настоящий человек живет подобно покойному Предку за круглой стеной.
Хотя народ и сходит с ума от желания повидаться с ним.
Ныне малый люд Вэйлэй хочет отдать мне великие почести.
Поставить в один ряд среди других достойных.
Разве я способен стать для них образцом?
Я вспоминаю слова Лао-цзы и не могу успокоиться.
Ученики стали возражать:
- Нет!
В обычной канаве тесно даже пескарю.
Большая рыба там просто не поместится.
За холмом вышиной в несколько шагов не спрятаться крупному зверю.
Там место только лисе-оборотню.
Высокочтимые и умные мужи принимали к себе на службу достойных.
Добрых заранее ограждали.
Если так поступали с древних времен Яо и Шунь, то тем более так нужно поступить народу 
Вэйлэй.
Послушайте его, учитель!
Гэнсан Чу сказал:
- Подойдите, дети мои!
Если зверь величиной с повозку покинет родной холм, ему не избежать сетей и ловушек.
Если рыбу, которая может проглотить целую лодку, оставить на отмели, она не сможет 
защититься даже от муравьев.
Поэтому птицы и звери стремятся к большой высоте.
Поэтому рыбы и черепахи стремятся к большой глубине.
А человек, чтобы сохранить свою жизнь, неустанно ищет уединения.
Разве Яо и Шунь заслуживают восхваления?
Это от них пошли различия.
Ухищрения их ума были подобны бессмысленному ломанию стен в доме.
Посеву сорняков в поле.
Или расчесыванию лысины.
Варке риса по одному зернышку.
Разве можно таким способом помочь миру?
Начали выдвигать добродетельных  - и люди стали друг друга притеснять.
Начали выделять умных – и люди стали друг друга грабить.
Тот, кто ведет счет вещам, не способен облагодетельствовать народ.
Когда народ стал стремиться к выгоде, сыновья начали поднимать руку на отцов.
Слуги – на своих господ.
Грабят дома среди дня.
При свете солнца роют подкопы.
Говорю вам, что корень великой смуты – это правление Яо и Шуня.
Вершина этой смуты просуществует тысячи поколений.
Так что и через сотню веков люди будут пожирать друг друга.
Тут со своего места подскочил ученик по имени Наньжун Гу и сказал:
- Что должен делать такой старый человек, как я, чтобы достичь совершенства, описанного 
вами, учитель?
- Сохраняй в целостности свое тело.
Береги свою жизнь.
Не допускай суеты в мыслях и думах.
Через три года сможешь понять.
Наньжун Гу сказал:
- Все глаза выглядят одинаково.
Я не понимаю, в чем между ними различие, а слепой себя не видит.
Уши подобны по форме.
Я не понимаю, в чем между ними различие, а глухой себя не слышит.
Сердца сходны по размеру.
Я не понимаю, в чем между ними различие, а безумный себя не сознает.
Тела людей подобны друг другу.
Тем не менее, их что-то разделяет.
Стремлюсь найти подобие, но не способен его обрести.
Ныне вы сказали:
«Сохраняй в целости свое тело.
Береги свою жизнь.
Не допускай суеты в мыслях и думах».
Я, Наньжун Гу, напрягаясь, внимаю учению, но оно достигает только моих ушей.
Гэнсан Чу ответил:
- Мне больше ничего сказать тебе.
Роящиеся мошки не превратятся в куколку.
Декоративная курочка не высидит гусиного яйца.
Это под силу только большой наседке.
Курица подобна курице.
Свойства их во всем одинаковые.
Если одна способна, а другая не способна, это означает, что способности бывают большие и 
маленькие.
Ныне оказалось, что мои способности малы.
Они недостаточны, чтобы тебя просветить.
Почему бы тебе не поехать на Юг и не встретиться с Лао-цзы?
Наньжун Гу взвалил на спину дорожный мешок с провизией и отправился в путь.
Через семь дней и семь ночей он пришел к дому Лао-цзы.
Лао-цзы посмотрел на него и спросил:
- Не от Чу ли ты пришел?
- Да.
- Почему же ты привел с собой так много людей?
Наньжун Гу с недоумением оглянулся по сторонам.
- Ты не понял, о чем я спросил?
Наньжун Гу потупился от стыда.
Затем поднял голову, вздохнул и сказал:
- Сейчас я забыл, что мне нужно ответить.
Поэтому забыл и свой вопрос.
Лао-цзы спросил:
- О чем же ты хотел говорить?
- Если у меня не будет ума, то люди назовут меня глупцом.
Если у меня будет ум, то он принесет мне несчастье.
Если буду милосердным, то навлеку беду на себя.
Если буду немилосердным, то навлеку беду на других.
Если буду справедливым, то причиню вред себе.
Если буду несправедливым, то причиню вред другим.
Как же мне избежать этих трех затруднений?
- Я понял тебя с первого взгляда.
Сейчас твои слова подтверждают, что я не ошибся.
Ты испуган и растерян, словно дитя, оставшееся без отца и матери.
Ты хочешь шестом достать до морского дна.
Ты сам навлекаешь на себя погибель
Ты жалок.
Стремишься вернуться к собственной природе и не знаешь, с чего начать.
Наньжун Гу попросил разрешения Лао-цзы остаться у него в доме.
Старался усвоить все доброе и освободиться от всего злого.
Десять дней предавался размышлениям, а затем снова встретился с Лао-цзы.
Лао-цзы посмотрел на него и сказал:
- Ты очистился.
Пар идет от тебя, как от вареного!
Однако в твоей душе еще много дурного.
Не позволяй увлеченности внешним связывать себя.
Поставь преграду изнутри.
Однако же, когда чувства внутри стеснены, их тоже трудно обуздать.
Следует выпускать их наружу.
Внешних и внутренних уз не выдержать даже тому, кто владеет природными свойствами.
Что же говорить о том, кто пренебрегает Путем?
Наньжун Гу сказал:
- Когда в деревне заболевает человек, соседи расспрашивают его и больной может рассказать 
о своей болезни.
Но его рассказ о болезни – это еще не сама болезнь.
Когда я спрашиваю вас  о Великом Пути, я словно пью снадобье, от которого мой недуг 
только усиливается.
Хотелось бы услышать о том, что главное для сохранения жизни?
Лао-цзы повторил:
- Главное для сохранения жизни?
Способен ли ты охватить Единое и не терять его?
Способен ли ты узнавать, что ждет впереди, счастье или беда, не глядя на панцирь черепахи?
Не перебирая стебли тысячелистника?
Знаешь ли ты, когда следует остановиться?
Способен ли ты все отбросить?
Можешь ли быть без дум и забот?
Можешь ли стать младенцем?
Новорожденный кричит целый день, а не охрипнет, потому что достиг гармонии.
Целыми днями сжимает кулачки, но ничего не хватает.
Такова полнота его жизненных свойств.
Целыми днями смотрит, а не моргает.
Такова его свобода от внешнего.
Ходить, не ведая куда.
Останавливаться, не ведая зачем.
Сжиматься и разжиматься вместе со всеми вещами.
Плыть вместе с переменами.
Вот главное для сохранения жизни.
Наньжун Гу спросил:
- Все это и есть свойства настоящего человека?
- Нет, это еще не все.
Таковы лишь способности к тому, что мы называем «растопить снег, сколоть лед».
Настоящий человек питается от Земли.
Наслаждается от Неба.
Он не будет вместе с другими  суетиться из-за прибыли или убытка, что приносят люди и 
вещи.
Не будет вместе с другими удивляться.
Не будет вместе с другими строить планы.
Не будет вместе с другими заниматься делами.
Он уходит, словно парит.
Он приходит, не теряя безмятежности.
Вот это и есть главное для сохранения жизни.
- Так это и есть высшая истина?
- Еще нет.
Но я поведаю тебе.
Я спрашивал, способен ли ты стать младенцем?
Новорожденный движется, не зная зачем.
Тянется, не зная куда.
Телом подобен засохшему дереву.
Сердцем подобен остывшему пеплу.
К такому не пристанет ни счастье, ни несчастье.
Тому, кто не ведает ни счастья, ни несчастья, все людские беды нипочем!

 Тот, чье сердце в покое, испускает Небесный Свет.
В том, от кого исходит Небесный Свет, люди видят человеческое начало.
Тот, кто совершенствуется, обретает постоянство.
К тому, кто обрел постоянство, стекаются люди.
Ему помогает Небо.
Того, к кому стекаются люди, называют человеком Неба.
Того, кому Небо помогает, называют сыном Неба.

 Ученик учит то, что не способен выучить.
Делающий делает то, что не способен сделать.
Спорящий доказывает то, что не способен доказать.
Тот, кто в знании останавливается там, где не способен познать, обладает истинным знанием.
А у того, кто не желает этого делать, небесное равновесие отнимет все лишнее.

 Запасай вещи, чтобы уберечь тело.
Не допускай к себе заботы, чтобы сохранить сердце живым.
Взращивай внутреннее, чтобы ладить с внешним.
Для того, кто живет так, все невзгоды будут приходить с Неба, а не от людей.
Тогда ничто не поколеблет совершенство духа.
Ничто не сможет проникнуть внутрь Башни Разума.

 У Башни Разума есть привратник, который сам не знает, к чему приставлен.
Потому и не способен нести охрану.
Он не может сказать правдиво о самом себе.
Всякий раз, когда пробует это сделать, совершает ошибку.
В него может войти Праведность, но долго там не задержится.
С каждым разом привратник будет ошибаться все больше.

 Того, кто сделает зло явно, покарают люди.
Того, кто сделает зло тайно, покарают духи.
Лишь тот, кто понимает и людей, и духов, может идти путем Одинокого.

 Тот, кто заключает договор внутри, остается безымянным.
Тот, кто заключает договор снаружи, стремится к приобретению.
От того, кто живет без имени,  даже в обыденном исходит свет.
Тот, кто стремится к приобретениям, просто торгаш.
Глядя, как он встает на цыпочки, люди принимают его за человека выдающегося.

 Вещи вторгаются к тому, кого можно исчерпать вещами.
В того, кто равнодушен к вещам, вещи не могут проникнуть.
Тот, кто не впускает в себя других, не имеет родственников.
Тот, кто не имеет родных, достигает человеческого предела.
Нет оружия более грозного, чем воля.
Даже меч Мосе бессилен перед ней.
Нет разбойников более опасных, чем Инь и Ян.
От них не скроешься во всей Вселенной.
Если не ограбят силы Инь и Ян, это сделает собственное сердце.

 Путь пронизывает все различия, все части.
В нем разделение – это собирание.
Собирание – разделение.
В частях неприглядно то, что, будучи частями, они стремятся стать целым.
В целом неприглядно то, что оно стремится к еще большему целому.
Вот так, устремляясь вовне.
Забывая о возвращении, значит делать себя блуждающим призраком.
Устремляться вовне и упорствовать на своем – значит себя погубить.
То, что продолжает существовать после смерти – это все призраки.
Когда в том, что обладает формой, видят бесформенное, в душе наступает мир.
Выходит, не обладая корнем.
Входит, не обладая отверстием.
Обладает сущностью, но ни в чем не пребывает.
Обладает протяженностью, но не имеет ни начала, ни конца.
То, что входит, не обладая отверстием – сущность.
То, что обладает сущностью, но ни в чем не пребывает – пространство.
То, что обладает протяженностью, но не имеет ни начала, ни конца – время.
Есть нечто, из чего мы выходим при рождении.
Куда возвращаемся после смерти.
То, что не проявляет формы ни при входе, ни при выходе, называется Небесными Вратами.
Небесные Врата – это отсутствие чего бы то ни было.
Оттуда появляется вся тьма вещей.
Из небытия.
Бытие не способно стать бытием с помощью бытия.
Оно должно выйти из небытия.
Небытие же состоит из одного небытия.
Вот что скрывали мудрецы.

 Древние достигли предела знания.
Где же этот предел?
Одни считали, что изначально не было отдельных вещей.
Это предел исчерпывающий.
К нему ничего нельзя добавить.
Другие считали, что отдельные вещи существовали.
Думали, что жизнь – это постепенная утрата, а смерть – возвращение.
Этим различия исчерпывались.
Третьи говорили, что вначале ничего не было.
Затем внезапно появилась жизнь.
Жизнь внезапно переходит в смерть.
Они считали небытие головой.
Жизнь – туловищем, а смерть – хвостом.
Они дружили с тем, кто познал сохранение единства в бытии и небытии.
В жизни и смерти.
Эти древние мужи говорили по-разному, но принадлежали к единому роду.
Подобно тому, как в царском роду Чу Чжао и Цзин носили корону, а Цюй им прислуживал.
Положение их не было одинаковым.

 Жизнь – что чирей на красивом лице.
Или сажа на котле.
Разъясняя  это суждение, скажем «перенос смысла»
Хотя это нельзя узнать.
Нельзя выразить в словах.
Попробуем разъяснить, что такое «перенос смысла».
Для жертвоприношения в конце года желудок и копыта быка кладут порознь.
Хотя они части одного целого.
Участники жертвоприношения обходят  вокруг усыпальницы и храма предков.
Затем движутся к отхожему месту.
Приведу это как пример «переноса смысла».
Позвольте теперь поведать о том, что такое «перенос смысла».
Жизнь считают основой.
Знание – наставником.
Поэтому разделяют истинное и ложное.
Устанавливают имена и смысл.
Себя считают смыслом.
Заставляют других принимать их  за идеал.
И даже  за этот идеал умирать.
Такие люди называют знанием то, чем можно пользоваться.
Называют невежеством то, что пользы не имеет.
Считают умными тех, кого берут в услужение.
Считают глупцами тех, кого не берут.
Они считают высокое положение славой, низкое – позором.
Для современных людей «перенос смысла» подобен различиям, которые делают цикада и горлица.
Каждая из них водит дружбу только с себе подобными.

 Если кому-нибудь отдавят ногу на рынке, то попросят прощения за неловкость.
Если старший брат наступит на ногу младшему, то пожалеет его и не более того.
Если отец наступит на ногу сыну, то и так  обойдется.
Недаром говорят:
«Настоящая вежливость не разбирается, что за человек перед ней.
Настоящая справедливость не отделяет своих от чужих.
Настоящее знание не скрывает коварных  расчетов.
Настоящее милосердие не считается с родством.
Настоящее доверие не требует в залог золота».

 Отстрани то, что рассеивает волю.
Освободи сердце от неясности.
Прогони то, что обременяет жизненные свойства.
Убери с Пути все препятствия.
Богатство и знатность.
Почет и величие.
Слава и выгода – эти шестеро расстраивают волю.
Прелести и суета.
Красота и хитроумие.
Горячая кровь и воображение – эти шестеро опутывают сердце.
Ненависть и любовь.
Радость и печаль.
Гнев и наслаждение – эти шестеро обременяют жизненные свойства.
Согласие и отказ.
Займы и возвраты.
Способности и знания – эти шестеро преграждают Путь.
Когда эти четыре шестерки не тревожат нас, мы беспристрастны.
Беспристрастие ведет к покою.
Покой – к просветлению.
Просветление – к пустоте.
Пустота – к недеянию.
Недеяние все совершает.
Когда мы пусты, мы ничего не делаем.
Все происходит само собой.
Но недоделок не остается.
Путь – это упорядочивание жизненных свойств.
Жизнь – это проявление жизненных свойств.
Характер – это естество жизни.
Движение характера называется деянием.
Ложное деяние называется утратой Пути.
Знать – значит воспринимать что-то.
Знание – есть выражение этого.
Когда знающий приближается к тому, что не знает, он похож на косоглазого.  
То, что вынуждает нас действовать единственно правильным способом, называется полнотой 
жизненных свойств.
Действие во имя собственных интересов называется управлением.
Названия друг другу противоположны, а в действительности друг друга обусловливают.

 Стрелок И был искусен в стрельбе из лука.
Но не умел избегать людской славы.
Мудрый искусен в небесном.
Но неискусен в человеческом.
Только целостный человек может быть искусным в небесном и ловким в человеческом.
Лишь насекомое может стать насекомым.
Животное способно оставаться естественным и хранить в себе небесное.
Целостному человеку не нужно знать, что такое Небо и что такое небесное в понимании людей.
Тем более ему не нужно знать, что в нас от Неба, а что от человека.

 Когда Стрелку И попадалась птица, он обязательно сбивал ее стрелой из лука.
Таково было его искусство стрельбы.
Но если Поднебесную сделать одной большой клеткой, из нее не ускользнет ни одна птица.
Вот так Тан поместил в клетку И Иня, пожаловав ему должность царского повара.
А циньский царь Му-гун завлек Си из Байли, подарив ему пять бараньих шкур.
Но если вы попытаетесь заманить кого-либо в клетку, посулив ему то, что ему не нравится, 
вы никогда не добьетесь успеха.

Человек, у которого в наказание отсекли ногу, призирает красоту и внешнюю славу.
Преступники, скованные цепью, взойдут на гору, презрев жизнь и смерть.
Тот, кто не благодарит за подарки, забыл про людей.
Кто забыл про людей, тот стал Небесным человеком.
Окажи ему почет – он не обрадуется.
Оскорби его – он не разгневается.
Таким может быть лишь тот, кто подобен Небесной гармонии.

 Если проявлять гнев, но не гневаться, тогда гнев будет исходить от негневливого.
Если, что-то делая, предаваться недеянию, то окажется, что деяние исходит из недеяния.
Хочешь покоя – стань невозмутимым.
Хочешь быть проницательным – следуй сердцу.
Если хочешь действовать без ошибок, делай лишь то, чего не можешь не делать.
Делать лишь то, чего не можешь не делать – вот Путь мудрого.