Глава 28. ПЕРЕДАЧА ПОДНЕБЕСНОЙ

 Яо хотел передать престол Поднебесной Сюй Юю, а тот отказался.
Тогда Яо стал передавать престол Цзычжоу Цзыфу.
Тот сказал:
- Мне стать сыном Неба?
Пожалуй, можно.
Только хворь меня одолела.
Сначала нужно излечиться.
Править Поднебесной сейчас мне недосуг.
Хотя Поднебесная и важна, но не губить же за нее собственную жизнь?
Только тому, кто не жаждет управлять Поднебесной, можно доверять управление.

 Шунь хотел уступить Поднебесную Цзычжоу Чжибо, а тот сказал:
- Что-то одолела меня болезнь.
И пока не исцелюсь, править Поднебесным миром не смогу.
Поднебесная важна и огромна, на жизнь свою на нее не променяю.
Вот этим то и отличаются от обычных людей те, кто постиг Путь.

 Шунь хотел уступить престол Шань Цюаню, а Шань Цюань сказал:
- Мое жилище – это мое мироздание.
Я стою в центре пространства, в центре времени.
Зимой я одеваюсь в кожи и шкуры.
Летом одеваюсь в холст и полотно.
Весной пашу и сею.
Даю телу вволю потрудиться.
Осенью собираю урожай и даю телу хорошо отдохнуть.
С восходом солнца выхожу работать.
С закатом солнца иду отдыхать.
Я привольно скитаюсь между Небом и Землей.
В моем сердце царит довольство.
Что мне делать с Поднебесной?
Жаль, что вы не понимаете, кто я такой.
Отказавшись от Поднебесной, Шань Цюань тут же ушел далеко в горы.
Никто в мире не знал, куда лежал его Путь.

 Шунь хотел уступить Поднебесную своему другу, Землепашцу из местечка Шиху.
Но тот воскликнул:
- Что за суетный человек, наш царь.
Он из тех, кто не может не трудиться изо всех сил.
За его достоинствами мне не угнаться!
После чего взвалил семейный скарб себе на спину, жене на голову, взял детей за руки и 
ушел к морю.
Больше их никто не видел.

 Когда великий царь Даньфу поселился в городе Бинь, на него напали племена Ди.
Он поднес им шкуры и шелка, но те не приняли.
Поднес им коней и собак, но те не приняли.
Поднес жемчуг и яшму – не приняли.
Люди Ди требовали землю.
Тогда Даньфу сказал:
- Слышал я, что нельзя губить народ из-за земли, которая служит ему для прокормления.
Я не в силах видеть, как младшие братья и сыновья моих близких отправляются на смерть.
Живите счастливо на этой земле.
Не все ли равно, чьи вы будете подданные – мои или людей Ди?
Царь взял в руки дорожный посох и пошел прочь.
Люди потянулись за ним.
В конце концов, они основали свое царство у подножия горы Цишань. 
О царе Даньфу можно сказать, что он умел ценить жизнь.
Тот, кто умеет ценить жизнь, будь он даже всех знатнее и богаче, не станет причинять себе 
вред из-за того, что служит ему для пропитания.
Он, будучи даже бедным и униженным, не станет навязывать себе бремя  ради мирской славы.
Не станет подвергать свое тело опасностям ради выгоды.
В нынешнем мире занимающий высокий пост и обладающий почетным рангом, ценит это превыше 
всего, боясь потерять.
Завидя выгоду, легкомысленно губит свое тело.
Разве это не заблуждение?

 Жители Юэ убили одного за другим трех царей подряд.
Царевич Шоу в страхе бежал в пещеры Дань.
Юэсцы остались без царя.
Они долго искали царевича и, наконец, нашли.
Но царевич не захотел выйти к ним.
Тогда юэсцы  подожги всю траву вокруг, выкурили царевича из пещеры и возвели его на 
царскую колесницу.
Царевич взялся за вожжи, возвел глаза к небу и воскликнул:
- О, царский титул!
Царский титул!
Неужели я не смог тебя избегнуть?
Царевич Шоу говорил так не из ненависти к царскому титулу, а из страха перед грозившей 
ему бедой.
Такой человек не стал бы губить свою жизнь из-за царства.
Оттого-то юэсцы и хотели посадить его на престол.

 Правители Хань и Вэй воевали друг с другом.
Каждый царь жаждал завладеть землями противника.
Хуа-цзы пришел к вэйскому царю Чжао Си и застал его крайне опечаленным.
Хуа-цзы сказал:
- Предположим, государь, вот перед вами высеченное на камне предание Поднебесной, которое 
гласит:
«Возьмешь спорную землю левой рукой – потеряешь правую руку.
Возьмешь спорную землю правой рукой – потеряешь левую руку.
Однако же, если возьмешь спорную землю, овладеешь всей Поднебесной».
Взяли бы вы спорную землю, государь?
Чжао Си ответил:
- Я, единственный, не взял бы.
Хуа-цзы откликнулся:
- Очень хорошо!
Отсюда видно, что для вас иметь две руки важнее, чем обладать Поднебесной.
Тело важнее, чем две руки.
А царство Хань намного меньше, чем вся Поднебесная.
Оспариваемые ныне земли много меньше, чем царство Хань.
Так зачем же вредить себе, печалясь из-за того, что не можете завладеть какими-то землями?
Царь воскликнул:
- Прекрасно!
Многие учили меня, единственного, но таких речей мне еще не доводилось слышать.
Можно сказать, что учитель Хуа-цзы знал о том, что в жизни важно, а что нет.

 Правитель Лу прослышал о том, что Янь Хэ обрел Путь, и послал к нему гонца с богатыми 
дарами.
Янь Хэ жил в бедной деревушке.
Носил холщовый халат.
Самолично кормил быков.
Увидев царского гонца, Янь Хэ вышел к нему на встречу.
Гонец спросил:
- Это дом Янь Хэ?
- Да, это дом Хэ.
Гонец поднес подарки, но Янь Хэ сказал в ответ:
- Боюсь, вы что-то перепутали.
Вас за это могут наказать.
Лучше удостоверьтесь еще раз, что ошибки нет.
Гонец вернулся во дворец и выяснил, что ошибки не было.
Но когда он вновь приехал к Янь Хэ, того уже в этой деревушке не было. 
Мужи, подобные Янь Хэ, воистину презирают богатство и знатность.
Недаром говорят:
- Истина Пути в том, чтобы совершенствоваться самому.
Все остальное излишки и сор – и забота о государстве, и управление Поднебесной.
Вот почему мудрый считает бесполезными заслуги предков и древних царей.
Они не нужны ни для самосовершенствования, ни для сохранения жизни.
Не прискорбно ли, что ныне так много достойных мужей подвергают себя опасности и рискуют 
жизнью ради достижения внешних вещей.
Мудрец всегда знает в точности, что и как он должен делать.
Положим, кто-нибудь зарядит свой арбалет огромной жемчужиной для того, чтобы выстрелить в 
воробья, летящего высоко в небе.
Весь мир будет смеяться над таким человеком.
Почему?
Потому что он не жалеет ценного, чтобы добыть ничтожное.
А разве жизнь не ценнее самой большой жемчужины?

 Учитель Ле-цзы попал в нужду и отощал от голода.
Какой-то человек рассказал об этом чжэнскому царю Цзы-Яну. 
- Разве государь не будет опозорен в целом свете, если достойный муж, живущий в его 
царстве, бедствует?
Цзы-Ян немедленно велел одарить Ле-цзы зерном.
Учитель вышел к царскому гонцу.
Дважды отвесил поклон.
Но подарка не принял.
Когда Ле-цзы вернулся в дом, его жена стала бить себя кулаками в грудь и причитать:
- Я слышала, что  семья того, кто постиг Путь, обретает покой и радость.
Мы же отощали от голода.
Государь прислал тебе зерно, а ты его не принял.
За что мне такая доля?
Ле-цзы улыбнулся в ответ и сказал:
- Царь шлет мне зерно.
Но ведь он даже меня не видел.
Судит обо мне с чужих слов.
Так с чужих слов он может  и обвинить меня в преступлении.
Вот почему я не принял даров.
А народ и вправду восстал и казнил Цзы-Яна.

 Когда чуский царь Чжао лишился престола, в изгнание за ним последовал мясник, забивавший 
баранов на рынке.
Звали его Юэ.
Когда царь вернул себе царство, он стал награждать всех, кто помог ему.
Дошла очередь и до Юэ.
Тут мясник сказал:
- Великий государь лишился царства.
Я, Юэ, лишился скотобойни.
Ныне государь вернул себе царство.
Я вернул скотобойню.
Ко мне вернулся мой прежний ранг и жалованье.
Какая же еще мне нужна награда?
Царь стал настаивать на том, чтобы мясника наградили.
Юэ сказал:
- Не по моей вине великий государь лишился царства.
Поэтому я не заслуживаю казни.
Не моя заслуга в том, что великий государь вернул себе царство.
Поэтому я не смею принять и награды.
Царь приказал привести мясника к нему.
Мясник в ответ сказал:
- По законам царства Чу перед царем можно предстать только получив большую награду за 
важные заслуги.
Но у вашего слуги не хватает мудрости, чтобы управлять царством.
Не хватает смелости, чтобы выйти на бой с разбойниками.
Когда воины царства У захватили нашу столицу, я, Юэ, бежал в страхе перед разбойниками, а 
не последовал за государем по своей воле.
А теперь великий государь желает, чтобы я в нарушении всяких законов и клятв предстал 
перед ним.
О таком приказании вашему слуге еще слышать не приходилось.
Тогда царь обратился к своему главному конюшенному с такими словами:
- Мясник Юэ – человек презренного звания, а рассуждает на редкость возвышенно.
Передай ему от меня, чтобы он занял место среди главных советников.
А мясник велел передать царю:
- Я знаю, насколько место главного советника царя почетнее прилавка на рынке.
Известно мне и то, насколько жалованье в десять тысяч чжунов больше прибыли мясника. 
Но если я позволю себе такой ранг и такое жалованье, моего государя станут называть 
безрассудно расточительным.
Уж лучше я вернусь на рынок и продолжу забивать баранов.
Так мясник и не принял царской награды.

 Юань Сянь жил в Лу в доме за круглой оградой.
Крыша дома была из соломы.
Прохудившаяся дверь сплетена из хвороста и подперта ветками тутовника.
Окном служило горлышко разбитого кувшина.
Заткнув окно рогожей, Юань Сянь и его жена сидели, поджав ноги и перебирая струны.
Комнаты протекали сверху и отсырели снизу.
К Юань Сяню в гости приехал Цзы-Гун в колеснице с высоким передком, запряженной холеными 
конями.
Колесница была так велика, что не помещалась в переулке.
Цзы-Гун был одет в пурпурный халат и белую накидку.
Юань Сянь встретил его в шапке из бересты и сандалиях из соломы, опираясь на посох.
Цзы-Гун воскликнул:
- Ах, учитель!
Уж не заболели ли вы?
Юань Сянь ответил:
- Я не болен, я беден.
Я слышал, что бедными называют тех, кто не имеет богатства.
Больными называют тех, кто много учился и не способен осуществить своего учения.
Цзы-Гун, устыдившись, остановился.
Юань Сянь продолжил с улыбкой:
- Совершать поступки в надежде снискать похвалу людей,
всем угождать,
со всеми дружить,
учиться ради того, чтобы блеснуть перед другими,
поучать других для того, чтобы извлекать выгоду для себя,
прикрываясь рассуждениями о милосердии и долге, разъезжать в богатой колеснице –
вот чего я, Сянь, не могу терпеть!

 Цзэн-цзы жил в царстве Вэй.
Носил холщовый халат без подкладки.
Лицо его пухло, руки и ноги покрылись мозолями.
По три дня не разводил в доме огня.
По десять лет не шил себе новой одежды.
Поправит шапку – оторвутся завязки на рукавах.
Возьмется за ворот – из протертых рукавов вылезут локти.
Схватится за сандалии – отвалятся задники.
Но, шаркая сандалиями, он распевал гимны династии Шан.
Голос его, подобный звону металла и яшмы, заполнял все пространство между Небом и Землей.
Сын Неба не смог сделать его своим подданным.
Удельные князья не смогли сделать его своим другом.
Воспитывающий в себе волю, забывает о теле.
Воспитывающий тело, забывает о выгоде.
Постигший Путь забывает о желаниях.

 Конфуций сказал Янь Хою:
- Хой, подойди ко мне.
Твоя семья бедна.
Положения в обществе у тебя нет.
Почему ты не идешь на службу?
Янь Хой ответил:
- Не хочу служить.
У меня есть за городской стеной поле в пятьдесят му.
Урожая с него мне хватает на кашу.
Еще у меня есть поле в десять му внутри городской стены.
Урожая с него мне хватает на одежду.
Я в свое удовольствие играю на цитре, и мне доставляет радость изучать ваш Путь, учитель.
Нет, я не пойду на службу!
Лицо Конфуция стало серьезным.
Он воскликнул:
- Твоя решимость превосходна!
Я слышал, что умеющий довольствоваться малым, не станет отягощать себя из-за выгоды.
Знающий, где следует остановиться, не обременяет себя желаниями.
Знающий, откуда приходит довольство, не боится потерь.
Человек, поглощенный совершенствованием внутреннего, равнодушен к положению в обществе.
Давно я уже распеваю эти слова.
Но только сегодня увидел их олицетворение в тебе, Хой.
Как ты порадовал меня!

 Царевич Моу из удела Чжуншань, сказал Чжань-цзы:
- Мое тело находится здесь, на берегах рек и морей, а сердцем я пребываю у городских 
башен царства Вэй.
Как мне быть?
Чжань-цзы ответил:
- Цени жизнь.
Тот, кто ценит жизнь, презирает выгоду.
- Знаю, но не могу с собой совладать.
- Если не можешь перебороть себя, живи, как живется.
- Но если я буду жить, как живется, не пострадает ли от этого мой дух?
Чжань-цзы сказал:
- Не уметь себя перебороть и при этом себя удерживать, означает «быть раненым дважды».
Человек с двойной раной долго не живет.
Моу был сыном царя Вэй, владевшего десятью тысячами колесниц.
Для него скрыться в пещере среди гор было труднее, чем простолюдину.
Хотя он и не обрел Путь, но можно сказать, имел о нем представление.

 Терпя лишения, на границе царств Чэнь и Цай, Конфуций в течение семи дней не имел 
горячей пищи.
Пил отвар из лебеды не заправленный мукой.
Выглядел крайне изнуренным.
Но пел в своей комнате и подыгрывал себе на струнах.
Пока Янь Хой собирал овощи, Цзы-Лу и Цзы-Гун заговорили между собой:
- Учителя дважды изгоняли из Лу.
Ему пришлось бежать из Вэй.
На него повалили дерево в Сун.
Он бедствовал в Чжоу.
А теперь окружен врагами здесь, на границе Чэнь и Цай.
Он не может защитить свое достоинство и жизнь, но как ни в чем не бывало играет и поет, 
не прерываясь на минуту.
Может ли благородный муж быть настолько равнодушен к своему позору?
Ян Хой не знал, что им ответить.
Тогда он пошел к Конфуцию и пересказал весь разговор.
Конфуций отложил цитру, вздохнул и сказал:
- Цзы-Лу и Цзы-Гун ничтожные люди.
Позови их.
Я им объясню.
Когда оба ученика вошли, Цзы-Лу сказал:
- Наше положение можно назвать безвыходным.
Конфуций возмутился:
- Что это за речи?
Для благородного мужа постичь Путь – значит добиться успеха.
Сбиться с Пути – значит попасть в беду.
Ныне мне, хранящему Путь милосердия и долга, приходится нелегко в наш век всеобщей смуты.
Но разве это значит попасть в безвыходное положение?
Тот, кто исследует внутреннее, не утратил свой Путь.
Сталкиваясь с трудностями, я не теряю в себе силы.
Лишь когда приходит зима и выпадает снег, познается  красота вечнозеленых сосен и 
кипарисов.
Поистине, испытание,  выпавшее мне на границе Чэнь и Цай, - счастье для меня.
Тут Конфуций снова взял цитру и запел.
Цзы-Лу с воинственным видом поднял щит и стал танцевать.
Цзы-Гун сказал:
- Я и не знал, что Небо так высоко, а Земля так низка.
Мужи древности, обретшие Путь, были радостны независимо от того, хорошо или плохо им 
приходилось в жизни.
Они радовались не удачам и неудачам.
Если есть Путь и Праведность, тогда неудача и удача чередуются так же, как жара и холод, 
ветер и дождь.
Вот почему Сюй Ю радовался жизни на берегу реки Ин.
А Гунбо был доволен собой, живя на горе Гун.

 Шун хотел уступить Поднебесную своему другу, человеку с севера У Цзэ.
У Цзэ-Северянин воскликнул:
- Ну и странный у нас государь!
Покинул свою деревню и пришел ко двору Яо.
Но и это еще не все.
Теперь он хочет, чтобы я разделил с ним его позор.
Мне противно даже видеть его.
С этими словами Северянин бросился в воды реки Цинлин.

 Тан собрался идти походом на Цзе.
Пришел за советом к Бянь Сую.
Бянь Суй сказал:
- Это не мое дело.
Тан спросил еще:
-  У кого же мне искать совета?
- Не знаю.
Тогда Тан обратился к У Гуану, а тот сказал:
- Это не мое дело.
Тан спросил:
- С кем же мне посоветоваться?
- Не знаю.
- А что вы можете сказать об И Ине?
- Подвергнувшись насилию, стерпит позор.
А о прочем я не ведаю.
Тан посоветовался с И Инем и пошел с походом против Цзе.
После победы Тан стал уступать Поднебесную Бянь Сую.
Тот отказался принять власть, сказав:
- Вы, государь, собираясь в поход против Цзе, пришли за советом ко мне.
Хотели выдать меня за бунтовщика.
Победив Цзе, уступаете мне Поднебесную, желая выдать меня за алчного.
Хотя я живу и в смутное время, но не могу стерпеть, когда человек без Пути во второй раз 
оскверняет меня унизительным предложением.
С этими словами Бянь Суй бросился в воды реки Чжоу и утонул.
Тогда Тан стал уступать Поднебесную У Гуану, приговаривая:
- Этот поход затевал знающий.
Осуществил отважный.
Плодами победы пусть воспользуется милосердный.
Таков Путь древних.
Почему бы вам, уважаемый, не стать во главе всех?
Отказываясь, У Гуан сказал:
- Свергнуть государя – нарушить долг.
Убивать людей – нарушить милосердие.
Если другой человек, пренебрегая опасностью, пошел на преступление, то пожинать его плоды 
– значит опозорить свое имя.
Я слышал, что
«Нельзя принимать жалование от того, кто нарушил свой долг,
нельзя ступать на ту землю, где царствует человек без Пути».
Тем более нельзя требовать уважения к себе.
Нет, я не в силах этого вынести!
С этими словами У Гуан обнял большой камень и бросился в воды реки Лу.

 В старину, когда возвысилось царство Чжоу, в местечке Гучжу жили два брата.
Их звали Бои и Шуци.
Один из братьев сказал другому:
- Слышал, что на западе живет человек, будь-то бы постигший Путь.
Давай сходим туда и посмотрим на него.
Когда братья пришли к южному склону горы Чжи, о них прослышал  чжоуский царь 
У-ван.
Он послал Чжоу-гуна на встречу с ними с намерением заключить клятвенный союз, гласивший:
«Примите должность первого ранга.
Жалованье будет выдано на две ступени выше.
В подтверждение принесем жертву и зароем ее».
Братья посмотрели друг на друга, усмехнулись и сказали:
- Вот странно!
Это совсем не то, что мы называем Путем.
В старину, когда Поднебесной владел Шэньнун, он в надлежащий срок приносил жертвы со всем 
почтением.
Но не молил о благоденствии.
Он был предан людям и доверял им.
Все содержал в порядке и ничего не требовал для себя.
Те, кому нравилось помогать ему в управлении, управляли.
Кому нравилось вместе с ним наводить порядок, наводили порядок.
Он не возвышался ценой унижения других.
Не создавал себе славы, используя чужие пороки.
Не обогащался, пользуясь удобным случаем.
А ныне чжоусцы, увидев смуту у иньцев, спешат взяться за управление миром. 
Против высших плетут заговоры.
Низших подкупают.
Опираясь на оружие, поддерживают страх.
Выдают за доверие клятву о союзе с закланием жертвенного животного.
Превозносят собственные поступки, чтобы уговорить толпу.
Убивают и карают ради выгоды.
Это означает свергнуть смутьяна, чтобы заменить его деспотом.
Мы слышали, что древние мужи во времена порядка не уклонялись от своего долга.
Во времена смуты не цеплялись за жизнь.
Ныне же Поднебесная ввергнута во мрак.
Добродетели чжоусцев в упадке.
Стать рядом с ними, означает запачкаться самим.
Лучше от этого уклониться и сохранить свое достоинство.
Оба брата пошли на север, на гору Шоуян, где и уморили себя голодом.
Такие люди, как Бои и Шуци, не станут опираться на богатство и знатность, добытые 
нечестным путем.
Столкнувшись с жестокостью в поступках, при своем высоком сознании долга, они 
наслаждались своими стремлениями и не служили в миру.
Таков был нравственный долг этих двух мужей.