Глава 13. ПУТЬ НЕБА.

Путь Неба влечет по кругу.
Без остановок.
Поэтому возникает вся тьма вещей.
Путь предков влечет по кругу.
Без остановок.
Поэтому к нему обращаются все в Поднебесной.
Путь мудрых  влечет по кругу.
Без остановок.
Поэтому все живое в приделах морей  ему подвластно.
Кто познал Небо.
Постиг мудрость.
Все шесть явлений и четыре времени года.
Свойства предков и праведность древних царей.
Тот в своих действиях неизменно спокоен, предоставляя мир самому себе.
Покой мудрого не означает, что покой – это добро и потому он спокоен.
Вся тьма вещей не заслуживает того, чтобы из-за нее тревожить сердце.
Вот почему он спокоен.
Когда вода в покое, в ней отражается каждый волосок на вашем лице.
Она так ровна, что служит уровнем  даже для великого Плотника.
Если вода в покое так чиста, как же может быть чист человеческий разум?
Сердце мудрого в покое – это зеркало Неба и Земли.
Зеркало всей тьмы вещей.
Ведь пустота, покой, безмятежность, безразличие, уединение, тишина, недеяние – это 
уровень Неба и Земли.
Высшее в природных свойствах.
Поэтому предки, древние цари и мудрые мужи оставляли деятельность.
Очищались до Пустоты.
Очистившись до Пустоты, они наполнялись сущностью.
Наполненные сущностью определяли людские порядки.
Пустота влечет за собой покой.
Покой влечет за собой движение.
Движение влечет восприятие.
Будучи спокойными они предавались недеянию.
Тот, кто не действует, сохраняет целомудрие.
Тот, кто хранит целомудрие, избегнет забот и несчастий.
Будет жить долго.
Пустота, покой, безмятежность.
Безразличие, уединение, тишина, недеяние  –  основа  всей тьмы вещей. 
Тот, кто принял это, становится лицом к югу.
Становится правителем подобным Яо.
Тот, кто понял это, становится лицом к северу.
Становится советником, подобным Шуню.
Обладать этим, находясь наверху.
Значит, иметь власть царственного предка, Сына Неба.
Обладать этим, находясь внизу.
Таков путь скрывающегося мудреца.
Некоронованного государя.
Обладать этим, живя в уединении и затворничестве.
Таков путь мудрых мужей на реках и морях, в горах и лесах.
Обладать этим, возложив на себя заботу о мире.
Значит, обрести великие заслуги.
Славное имя.
Привести Поднебесную к единству.

 В покое мудрый.
В движении царственный.
Ничего не предпринимает, 
А окружен почетом.
Прост и безыскусен.
Никто в целом свете
Не сравнится с ним
Красотой.
Того, кто постиг свойства Неба и Земли, называют великим Основателем. 
Великим Родоначальником. 

 Так приводится к равновесию мир и достигается согласие среди людей.
Быть в единстве с людьми – человеческое наслаждение.
Быть в единстве с Небом и Землей – природное, естественное наслаждение.

 Чжуан-Цзы сказал:
- О, мой учитель!
О, мой учитель!
Сокрушаешь всю тьму вещей,
А не жесток.
Взращиваешь тьму поколений,
А не милосерден.
Старше самой отдаленной древности,
А не стар.
Поддерживаешь Небо и Землю,
Высекаешь все формы,
А не искусен.
Это называется естественным наслаждением.

 Потому сказано, что
Тот, кто познал радость Небес –
В жизни странствует вместе с Небом.
В смерти превращается вместе с вещами.
В покое сливается с силой холода Инь.
В движении сливается с силой жара Ян.

 Для того, кто познал радость Небес –
Нет гнева Небес.
Нет упреков людей.
Нет бремени вещей.
Нет кары душ предков.

 В его движениях - Небо.
В его покое – Земля.
Сердцем укоренился в Едином.
Царит в Поднебесной
Душой пробужденной.

 Здесь говорится о том, что мудрый пустотой и покоем овладевает Небом и Землей.
Постигает природу всех вещей.
Вот что такое Небесная радость.
Небесная радость – это то, благодаря чему сердце мудрого вмещает всю Поднебесную.

 Свойства предков и древних царей рождались из Неба и Земли.
Своим господином они признавали Путь  и полноту жизненных свойств.
Своим образцом – недеяние.
При недеянии черпали из Поднебесной, и еще оставался избыток.
При деянии давали Поднебесной, и все равно не хватало.
Потому древние и ценили недеяние.
Если высшие придерживались недеяния, а низшие им уподоблялись.
То низшие приобретали те же свойства, что и высшие.
Когда низшие приобретали те же свойства, что и высшие, не оставалось слуг.
Если низшие предавались деяниям, а высшие им следовали.
То вскоре высшие уподоблялись низшим.
Когда верхи ничем не отличались от низов, не оставалось хозяина.
Высшим необходимо недеяние.
Они берут у Поднебесной.
Низшим необходимо деяние.
Они дают Поднебесной.
Таков неизменный Путь.
Поэтому древние, царствуя в Поднебесной, не заботились ни о чем.
Хотя и охватывали своими знаниями Небо и Землю.
Не говорили, хотя своим красноречием могли вылепить всю тьму вещей.
Не действовали, хотя были способны все совершить среди морей.
Небо не рождает, а вся тьма вещей развивается сама по себе.
Земля не выращивает, а вся тьма вещей вскармливается сама по себе.
Предки и древние цари держались недеяния, а все в Поднебесной завершалось.
Потому и говорится:
- Нет ничего священнее Неба.
Нет ничего богаче Земли.
Нет ничего величественнее
Предков и древних царей.
- Предки и древние цари в праведности равны Небу и Земле.
Вот так можно сделать Небо и Землю своей колесницей.
Пустить вскачь десять тысяч вещей и приставить к делу всех людей.

 Корень занимает высшее положение.
Верхушка – низшее.
Основное за хозяином, подробности за слугой.
В применении трех армий и пяти родов оружия – верхушка свойств.
В наградах и порицаниях.
Выгоде и ущербе, в приговоре к пяти наказаниям – верхушка обучения.
В обрядах и законах.
Мерах и числах.
Титулах и званиях, изучении и сравнении – верхушка управления.
В звуках колокола и барабана.
В танцах с птичьими перьями и бычьими хвостами – верхушка радости.
В плаче и причитаниях, в траурных одеждах – верхушка горя.
Таковы все пять верхушек, но чтобы за ними следовали, необходимо движение разума.  
Необходимо движение сердца.
Учение о верхушках было у древних, но его не ставили на первое место.

 Правитель идет впереди, подданные за ним следуют.
Отец идет впереди, дети  за ним следуют.
Старший брат начинает, младший за ним следует.
Мужчина идет впереди, женщина за ним следует.
Муж идет впереди, жена за ним следует.
Быть более почитаемым или менее почитаемым.
Первым или последним – таков порядок Неба и Земли.
Мудрый берет его за образец.
Священное и мудрое в том, что Небо наверху, а Земля внизу.
Порядок четырех времен года в том, что сначала идут весна и лето.
Осень и зима потом.
Все вещи в своих превращениях зарождаются, достигают расцвета и гибнут – таков путь 
перемен.
Небо и Земля заключают в себе высшую духовность.
Но даже они устанавливают  различия между высшим и низшим, первым и вторым.
Тем более они должны быть в Пути людском.
Порядок Великого Людского Пути таков:
- в родовом храме почитают предков
- при дворе почитают высших
- в общине почитают старейших
- в делах почитают достойных
Говорить о Пути и отрицать его порядки, значит отрицать сам Путь.
Если отрицать Путь, как же можно им пользоваться?
По этой причине в древности те, кто постиг Великий Путь, начинали постижение с Природы 
Неба.
Затем переходили к природным свойствам. 
От природных свойств переходили к милосердию и долгу.
Затем к разделению по рангам и обязанностям.
Затем к формам и названиям.
Затем к назначению на должности в соответствии со способностями.
Затем к наблюдению и расследованию.
Затем к суждениям об истинном и ложном.
Затем к наградам и наказаниям.
После того, как становились явными награды и наказания, отводили должное место умным и 
глупым.
Утверждали положение благородных и презренных.
Милосердные, добродетельные и низменные по своей сущности строго делились по способностям.
Строго отвечали названию.
Так вот служили высшим.
Так вот пасли низших. 
Так вот управляли вещами.
Так вот совершенствовали самих себя.
К хитрости и расчету не прибегали.
В каждом деле лишь уповали на небесное в себе.
Это и называется Великим Равновесием.
Вершиной правления.

 В преданиях говорится:
- Есть формы, есть и названия.
Формы и названия были и у древних, но их не ставили на первое место.
Когда древние рассуждали о Великом Пути.
О формах и названиях речь заходила на пятой ступени.
На девятой говорилось о наградах и наказаниях.
Начать наставление с формы и имени, значит не понимать их основы.
Прежде времени толковать о наградах и наказаниях, значит не понимать их истока.
Рассуждают, извращая Путь.
Разглагольствуют, противореча Пути.
Те, кто идут наперекор Пути, должны находиться под началом других.
Разве могут они управлять людьми?
Те, кто на первое место ставит формы и названия, награды и наказания, познали орудия 
управления.
Но им неведом Путь управления.
Они могут быть использованы Поднебесной, но недостойны использовать Поднебесную. 
Таких называют софистами и педантами.
У древних были обычаи и законы.
Меры и числа.
Формы и названия для того, чтобы низы служили верхам.
А не для того, чтобы верхи пасли низы.

 В старину Шунь спрашивал у Яо:
- Какие старания прилагаешь ты, Небесный государь?
- Я не кичусь перед беспомощными.
Не отворачиваюсь от бедных.
Оплакиваю умерших.
Радуюсь новорожденным.
Жалею женщин.
- Прекрасно-то прекрасно, но не величественно.
- А как нужно?
- Как покой, который приносят небесные свойства.
С таким же постоянством, с каким светит солнце и луна.
Сменяются времена года.
Чередуются день и ночь.
С каким облака приносят дождь.
Яо воскликнул:
-  О, как я был суетлив!
Ты соединяешься с Небом, я же искал единения с людьми.
Древние считали великими Небо и Землю.
Восхищались Желтым Владыкой, Яо и Шунем.
Но разве в древности, царившие в Поднебесной, действовали?
Следовали за Небом и Землей и только.

 Когда Конфуций поехал на запад, чтобы поместить свои книги во дворце правителя Чжоу, его 
ученик Цзы-Лу посоветовал:
- Я слышал, что среди хранителей исторических записей в Чжоу есть Лао-цзы, который уже 
оставил службу и живет в уединении.
Если вы хотите поместить свои книги в хранилище, вам лучше обратиться к нему.
Конфуций согласился и отправился к Лао-цзы.
Но тот отказался помочь.
Тогда Конфуций принялся его уговаривать и стал разъяснять смысл всех двенадцати канонов.
Лао-цзы прервал его и сказал:
- Слишком пространно.
Я хочу услышать самое важное.
- Самое важное заключается в милосердии и долге.
- Позвольте спросить, относятся ли милосердие и долг к природе человека?
- Конечно!
Ведь благородный муж если не милосерден, значит еще не созрел.
Если не знает долга, значит еще не вступил в жизнь.
Милосердие и долг это поистине природа настоящего человека.
Каким же ему еще быть?
- Позвольте спросить, что вы понимаете под милосердием и долгом?
- От души радоваться вместе со всеми вещами.
Любить всех без пристрастия, бескорыстно.
Такова сущность милосердия и долга.
- О, почти как в речах последышей.
Любовь ко всем разве не нелепость?
Беспристрастие – разве это не пристрастие?
В желании всегда быть бескорыстным есть своя корысть.
Если вы не хотите, чтобы Поднебесная лишилась своих пастырей, вы должны желать ей 
постоянства.
Такого же, как у Неба и Земли.
Солнцу и Луне свойственно излучать свет.
Звездам свойственно составлять созвездия.
Зверям и птицам свойственно собираться в стаи.
Деревьям свойственно расти вверх.
Если бы вы, учитель, действовали, подражая их свойствам.
Следовали бы их путем, то давно бы уже достигли истинного.
К чему эта суета вокруг милосердия и долга?
Вы похожи на человека, который, желая отыскать собственного сына, сидит и бьет в барабан.
Вы вносите смуту в души людей – только и всего.

 Шичэн Ци встретился с Лао-цзы и сказал ему:
- Я слышал, что вы, учитель, мудрый человек.
Поэтому пришел к вам повидаться.
Меня не удержала и дальняя дорога.
Прошел мимо сотни постоялых дворов.
Ноги покрылись мозолями.
Но ни разу не позволил себе остановиться на отдых.
И теперь, увидев вас, понял, что вы не мудрец.
У мышиных норок остатки риса, а бросать его как попало – не милосердно.
У вас полно и сырого и вареного, а вы продолжаете собирать и накапливать без придела.
Лао-цзы с безразличным видом промолчал.
На другой день Шичэн Ци снова пришел к Лао-цзы и сказал:
- Вчера я над вами насмехался.
Почему же сегодня искренно раскаиваюсь?
Лао-цзы ответил:
- Я и сам считал, что избавился от тех, кто ловко узнает проницательных и мудрых.
Если бы вы меня вчера назвали волом, и я назвался бы волом.
Назвали бы меня конем, и я назвался бы конем.
Если люди дают имя какой-либо сущности, то, не приняв это имя, навлечешь на себя беду.
Я покорился тому, чему следовало покориться.
Покорился, не думая о том, чтобы быть покорным.
Покорился, не изменившись.
Шичэн Ци боком, боком, избегая тени Лао-цзы, вошел в дом, не снимая обуви, и спросил:
-  Как же мне совершенствоваться?
Лао-цзы ответил:
- Ведешь себя высокомерно.
Смотришь дерзко.
Черты лица у тебя грубые.
Рычишь, словно тигр.
Вид самодовольный.
Стоишь, будто конь на привязи.
Умчался бы, а насильно себя сдерживаешь.
Движения у тебя резкие.
Взгляд придирчивый, а ум расчетливый.
Уж больно ты в себе уверен.
Доверять тебе не будут.
Таких, как ты, в наших краях предостаточно.
Зовут их ворами.

Учитель сказал:
- Путь в огромном не исчерпывается.
В мельчайшем не отсутствует.
Благодаря ему вещи становятся такими, какие они есть.
Столь обширен, что вмещает в себя все сущее.
Столь глубок, что невозможно измерить.
Формы и свойства, милосердие и долг – лишь верхушки разума.
Кто, как не настоящий человек, расставит их по местам?
Мир настоящего человека велик, но не обременителен.
Все в мире добиваются власти.
Он один не соперничает с другими.
Он праведен и потому не ищет выгоды.
Видит подлинное в вещах и потому верен основе всего сущего.
Пребывает за приделами Неба и Земли.
Не привязан ни к чему из всей тьмы вещей.
Ничем не отягощает свой разум.
Проникает в сердце Пути.
Сливается с его свойствами.
Отвергает милосердие и долг.
Забывает о церемониях и музыке.
Сердце настоящего человека цельно и постоянно.

 Речи, которые ценят в мире, записывают.
Записи – это лишь речи.
В речах есть ценное.
Ценится в речах – мысль.
Но мысли за чем-то следуют.
То, за чем следует мысль, нельзя передать словами.
Однако в мире ценят слова.
Передают их записями.
В мире ценят книги.
Я же не считаю их ценными.
Ведь все ценят их не за то, что в них есть действительно ценного. 
Когда смотрят, видят лишь формы и цвета.
Когда слушают, слышат лишь голос и названия.
Увы!
Люди в мире считают форму и цвет, название и голос достаточными, чтобы постичь природу 
другого.
На самом деле формы и цвета, названия и голоса недостаточно, чтобы постичь природу 
другого.
Поистине «знающий не говорит, говорящий не знает».
Но кто в мире способен это понять?

 Царь Хуань-гун читал нараспев книгу в зале своего дворца.
У входа тесал колесо колесный мастер Бянь. 
Отложив молоток и долото, мастер вошел в зал и спросил:
- Осмелюсь задать вопрос, что за слова, вы, государь, распеваете?
- Слова мудрецов.
- Живы ли те мудрецы?
- Нет, давно умерли.
- Значит, государь повторяет лишь отголоски тленных душ древних людей?
- Как смеешь ты, колесный мастер, рассуждать о книге, которую читаю я, Единственный.  
Если есть, что сказать – говори.
Если нет – умрешь.
- Я, ваш слуга, отнесся к этому так, как к своему ремеслу.
Если я работаю медленно, мне легко.
Но колесо получается непрочным.
Если я работаю быстро, мне тяжело.
Но колесо не прилаживается.
Когда же не спешу и не медлю, руки, словно сами собой все делают.
Сердце им откликается.
Но уста мои безмолвствуют.
Я не могу передать этот секрет словами.
Даже собственному сыну.
Да и сын не может вот так взять и просто перенять его у меня.
Оттого-то, проработав семь десятков лет, я все еще мастерю колеса.
Тем менее способны передать свое мастерство древние люди.
Они мертвы.
Значит то, что повторяет мой государь, лишь отголоски тленных душ древних людей.